Лоси С. Атрыганьев.
Вверху, на песчаных дюнах,- сосновый бор. Деревья стройны и тонки, стволы гладки - ни сучка, ни задоринки. Внизу, у подножья холмов,- широкая равнина, пойма тихой, синеводой Шелони. На отлогом берегу деревня дворов сорок - самостоятельная бригада колхоза. Напротив деревни Шелонь отбрасывает в сторону рукав; он отходит вбок и самостоятельной речушкой исчезает в лугах. Среди Шелони - полуостров, лесистый, с широкими поляками. В пору сенокоса на полянах многолюдно: всем колхозом косят густые, пахучие травы.
И все здесь, в уютном уголке русской земли, носит простые, скромные названия. Деревня - Сосницы, бор - Сосницкий, речушка - рукавок Засосеяка, полуостров - Сосновый...
На краю деревни, в немудрящем пятистенке, проживает Прохор Брыяцев - колхозник лет пятидесяти, очень высокий и очень словоохотливый. Прохор смугл, жилист, в меру сед, глаза с туманной поволокой смотрят весело и лукаво. В колхозе справляет Прохор должность счетовода; он - страстный охотник.
Нанизывая в бухгалтерские книги столбцы цифр, точно бусы на нить, Брьшцев любит пошутить: "Мы ребята сосницкие, сосновые. Сосна дерево прочное, нужное. Без сосновой дощечки и креста теще не заделаешь!...
- Хочешь сказать, Прохор Иванович, что мы ребята "ходовые?" - спросит кто-либо из присутствующих.
- Вроде так - маху не дадут,- поглаживая лысину, крякнет Прохор.
По веснам на острове Прохор бьет уток, в пору золотой осени - тетеревов, по лервым порошам - зайчишек. Брынцевские капканы не один раз прищелкивали волчьи лапы. У Брывцева хорошая библиотека. Охотничьи книга, обернутые в белоснежный ватман, оберегаются хозяином, как реликвии. Бирюка, Хоря, Каляныча знает не только Прохор; любой тургеневский или пришвинский рассказ перескажет и дочь Анна - девушка-смуглянка с задорными бровями, стройная, с такими же лукавыми глазами, как у отца.
Соберется Анна июньским полуднем с подружками на Засосенку купаться, и, прежде чем окунуться, глянет вокруг, задумчиво скажет:
- Хорошо-то как, девоньки! Словно на Красивой Мечи!
Спросит одна из девушек: - Где, Анна, Красивая Меча эта?
И передаст Анна рассказ Тургенева, и, притихнув, заслушаются подруги...
Кончит Анна, посыплются вопросы: "О чем там еще написано?" "Есть про любовь, Аня?" "Дашь почитать, Аннушка?"
В колхозе Анна трудится звеньевой - лен выращивает...
Перед весной произошли два события: получил Прохор Иванович разрешение на отстрел лося, и полюбила Анна.
Все свободное время в феврале провел Брынцев на лыжах, с ружьем за плечами, в поисках лосей. Но лоси в метели откочевали в далекие леса, за Ильмень-озеро...
В январе зачастили девушки на вечеринки. В клубе кружились пары в вальсе, играли в кошки-мышки, в жмурки, хорошо пели песни.
Анна пела редко; поможет подругам вытянуть трудный подъем, довольно сверкнет глазами и скажет:
- Давайте девочки покружим!
- Вальс! Вальс! - раздадутся голоса.
Однажды пригласил Анну на "Школьный вальс" агроном Игорь Зверев - сосницкий уроженец, широкоплечий великан с белыми, как льняное волокно, кудрями, буйно вьющимися на лобастой голове.
Танцевал Игорь легко, как невесомую пушинку, кружил девушку в сильных руках, и казалось Анне, что клуб стал шире, а музыке конца не будет...
После второго вальса Анна заторопилась домой. Игорь исчез за сценой, но сейчас же появился, одетый и в перчатках. - Проводить разрешишь? - спросил он.
- Нам по пути - на одной улице живем,- смутившись, отозвалась Анна.
Трещал мороз. Легкая, злая поземка, шипя, клубилась на гребнях сугробов. Луна, скатившись ниже звезд, то ныряла в редкие, пушистые облака, то легко скользила по ярко-голубому небосводу.
- И красиво, и сурово,- сказал Игорь, беря Анну под руку.
- Что красиво? - не поняла девушка.
- Небо. Похоже на цветущее льняное поле и на твои... - задумчиво протянул Игорь.
- На что! На чьи! - и вскинула вверх голову: ростом он был выше.
- На твои глаза, большие и ясные,- ответил Игорь. С того и началась любовь Анны,
Промелькнул февраль - месяц метелей и снегов.
В мартовские утренники морозило круто, и льды на реках потрескивали звонко. Полуднями звенела капель. Прохор прекратил поиски до осенних заморозков.
- По чернотропу стукну! - решил охотник.
Потом враз потеплело. Солнце щедро пригрело береговые кручи: они запарили, и десятки проворных ручейков заспешили к Шелони. Река вздулась, как опара в квашне, в заберегах заплескались щурята, выброшенные течением на лед.
В те дни отец с дочерью собрались в район: Анна получить сортовое льносемя, Прохор - сдать шкурки, добытые за зиму.
Из города возвращались пешком. Санная дорога по реке рухнула. Вода у берегов бурлила; резиновые сапоги черпали за края.
Анна несла сетки с городскими гостинцами, Прохор,- новенькое ружье. На полпути в придорожном березняке вырезал Прохор дубинку.
- Зачем она? - поинтересовалась Анна.
- Ноги скользят,- уклончиво ответил отец.
В сумерках добрались до родных мест. Ветер стих, небо принахмурилось, временами мельтешал частый дождичек. Сосенку перешли с трудом: в мутной воде, точно овсяной кисель, кис, чавкая под ногами, снег. Прощупывая дно дубинкой, Прохор сказал;
- Пригодилась палочка!
Выбравшись к Шелони, ахнули одновременно: сухо шурша, напирая друг на друга, медленно двигались льдины.
- Пошла Шеломь! Ширь-то какая! Эх-ма! - крякнул Прохор и снял картуз. Бросив сетки на прошлогоднюю траву, Анна спросила:
- Как же будем?
- Слыхала поговорку: "Сиди у моря и жди погоды". Заночуем - наутро видать будет!
Прохор натаскал валежника, разложил костер. Пока Анна кипятила чай, отец набрал охапку мха.
Ужинали в темноте, при первых звездах. Костер догорел, мох придавил угли - столб едкого дыма повис над островом, пополз за реку. Анна убрала еду, раскинув плащ отца, прилегла. Прихватив ружье, Прохор уплелся к реке.
Девушка прикрыла веки, и лицо Игоря, широкое в скулах, с открытой, большой улыбкой, встало перед глазами.
Резко прокричал филин.
Проснулась Анна от резкого озноба: под утро потянуло в реки холодом. Было темно, чуть теплилась алая полоска заря. Костер потухал, ворохом сизого тепла дотлевал на углях мох. Прохора на становище не было. "Все промышляет, непоседа",- ласково подумала Анна.
Девушка поднялась, заправила волосы под платок, шагнула в ивняки. За ивняком, в глубине острова, густо рос сосняк. Не успела Анна поровняться с первыми сосенками, как из-за них вынырнул Прохор и предостерегающе зашептал:
- Тсы-ы-ыы!
Анна остановилась, замерла.
Отец мотнул головой в сторону, сказал:
- Гляди!
На круглой поляне, за кустом можжевельника, вся мокрая, жалкая, мелко дрожа, сжалась в комок молодая самка - лосиха. Большой живот ее низко отвисал.
- Детеныша вынашивает. Вышли силенки. Эх-х бедняга! - вполголоса сказал Прохор.
- Пропадет ни за что! - промолвила Анна и тронулась к лосихе. Отец удержал ее.
Сосняк зашатался, ветвистые рога нарисовались над макушками, и красавец лось выскочил на поляну. Лосиха протяжно замычала. Сохатый фыркнул, прыжком подскочил к лосихе и большим горячим языком принялся торопливо облизывать подругу.
Прохор вскинул ружье.
Анна предостерегла отца, положив руку на стволы. Охотник опустил ружье.
- Нехай пропадает ордер,- глухо сказал он и, повернувшись, пошел прочь.
- Вот любовь! - страстно прошептала Анна, глядя на лосей. Вдруг самец заволновался, толкнул плечом подругу, погнал ее вперед, заставляя двигаться, согреваться, бороться, жить.
Сохатый увел подругу в сосняк; узорчатые, плетеные рога быстро проплыли над макушками-свечками и исчезли. Анна глубоко вздохнула, опушкой вернулась к реке, по которой все плыли и плыли льдины.
Прохор Иванович сидел у самой воды, раскладывая костер.
- Ушли? - спросил он.
- Ушли,- ответила Анна. Охотник с досадой промолвил:
- Спасла дружка лосиха, а то красовались бы его рога у меня на вешалке...
Айна спустилась к реке, черпая пригоршнями воду, освежила лицо. Брыяцев приложил руку ко рту, закричал:
- Ого-го-го! Эй, гони лодку!
- О, о, о! - глухо и далеко отозвалось в бору, и опять ворчала, точно колдуя, река.
Прохор высоко поднял ружье. Опустил курок. Прогремел выстрел, вспугнув утрешнюю тишину.
- Эй-й! - опять повторил охотник и замахал руками, словно кто-то мог увидеть его. О реки ответили:
- Гай-ий!
- Слышь, Аннушка, плывет кто-то! - сказал Прохор. В однообразный шорох льдин врывался металлический скрежет,
- Уключины брякают,- решила Анна, и догадка осенила ее, сердце застучало часто, часто. "Не Игорь ли?"
Ловко скользя между льдин, к острову шла лодка. Работая веслом, во весь рост стоял в ней человек. Анна узнала Зверева,
- На самом деле агроном! - протянул Прохор, махая картузом. - Молодчага!
Девушка взбежала на пригорок, где чадил костер, и закричала:
- Игорь! Слышишь ты меня! Лодка пошла быстрее. На реке посветлело.
- Опять они! - вдруг буркнул Прохор, глядя в сторону леса.
Анна обернулась. Лоси, напуганные людьми, торопливо уходили в глубь острова, Самец, зорко глядя по сторонам, шел справа от подруги, закрывая ее большим и сильным телом.
Девушка тихо и тепло рассмеялась...
